Расходный материал флота. миноносцы ссср и россии. Первый советский эсминец: тупиковая ветвь кораблестроения Советские эсминцы второй мировой

В 1937 году работы над эсминцем проекта 45 полностью остановились. После ареста курировавшего проект заместителя наркома оборонной промышленности Муклевича, а за ним и инженера Бжезинского никто не знал, что делать с недостроенным кораблем, а постоянно сменявшемуся руководству флота было не до сомнительного проекта. Достройка эсминца возобновилась лишь весной 1938 года.

Корабль начинает испытания

15 марта 1938 года командиром эсминца «Орджоникидзе» был назначен капитан 3-го ранга Д.П. Шаников. В июле того же года корабль сняли с консервации, на нем начались монтаж и испытания турбин и прочих механизмов. В марте 1939 года стартовали швартовные испытания механизмов, которые завершились 30 августа 1940 года.

Параллельно с этим к октябрю 1939 года закончились пробные наладочные испытания главных котлов. Выяснилось, что купленные в Германии регуляторы узла синхронизации подачи к котлам топлива, воздуха и питательной воды фирмы «Термотехник» не справляются со своей задачей. А ведь эффективность работы прямоточных котлов обеспечивалась, в первую очередь, точной и четкой регулировкой режима их работы! Немецкие регуляторы решили заменить на отечественные приборы авторегулировки «Аскания» производства завода №230. При этом на совещании заинтересованных учреждений (заводы №230, 190 и 379, Бюро прямоточного кораблестроения, кораблестроительное ЦКБ-17 и НИИ-45) 4–5 апреля 1939 года было решено, что для ускорения работ по проектированию системы автоматического регулирования котлов объекта С-500 завод №230 начнет разрабатывать их,

«не дожидаясь полных характеристик, которые должны быть получены после установки надежного дистанционного управления».

9 апреля 1940 года на корабль, наконец, «вселился» экипаж, а в октябре приказом наркома ВМФ эсминец был переименован в «Опытный». 30 сентября на корабле подняли государственный флаг, и в 11 часов этого дня он на буксире вышел с территории завода для прохождения предварительных заводских испытаний.

Основные заводские испытания проводились с 27 ноября по 11 декабря. Корабль совершил пять выходов в море (в общей сложности 40 ходовых часов), на машинах была достигнута скорость в 370 оборотов винта в минуту. Увы, документы не уточняют, какой скорости хода это соответствовало. Д.Ю. Литинский пишет о том, что в итоге корабль показал скорость в 25 узлов при мощности машин 40 000 л.с., но по утверждению «Истории отечественного судостроения» (со ссылкой на статью Н.Н. Афонина 1985 года) при ручном управлении котлами удалось достигнуть скорости в 35 узлов. Ниже мы увидим, что расчетная мощность машин после всех ухищрений составила порядка 60 000 л.с.

В любом случае надежной работы автоматики управления котлами добиться не удалось – особенно сильно она сбоила при малых нагрузках. Однако это была не единственная проблема. Вскрытие вспомогательных механизмов после испытаний показало, что часть из них (питательный насос №4, котельные турбовентиляторы, лопатки конденсатного насоса первой ступени №2) требует капитального ремонта.

Война на пороге

18 декабря 1940 года на корабле, стоявшем у стенки завода, возобновилась наладка автоматики котлов в первом котельном отделении. К концу года монтаж основного штатного оборудования завершился, но с регуляторами возникли проблемы. Специалистам завода №230 только в августе-сентябре удалось наладить ручное дистанционное управление котлами, регулирующую арматуру с сервомоторами, регуляторы давления служебного пара и подачи масла. Сдачу всех четырех комплектов автоматического регулирования котлов перенесли на 1941 год. При этом главный конструктор завода №230 в феврале 1941 года указывал, что:

«Установленные заводом 190 перепускные клапана… не обеспечивают необходимой для наших регуляторов точности поддержания давления мазута в напорном патрубке насоса…. Кроме того, завод 190 не обеспечил до сего времени регулирование температуры мазута за нефтеподогревателями. Колебания температуры мазута понижают точность работы узла синхронизации».

Но завод №190, загруженный работами по сдаче серийных эсминцев проекта 7-у, не мог выделить достаточное количество специалистов нужной квалификации для достройки корабля, явно ставшего второстепенным.

«За декабрь, январь и начало февраля завод запускал вспомогательные механизмы только 7 раз на 3–4 часа. Ни один запуск не обходился без неполадок со вспомогательными системами и аварийных остановок котла»,

– жаловался директор завода №230 в Наркомат судостроительной промышленности в марте 1941 года.

В ответ директор завода №190 И.Г. Миляшкин апеллировал к Наркомату Госконтроля – к всесильному Л.З. Мехлису. Директор указывал на то, что во всем виноват завод №230: он некачественно провел монтаж импульсных трубопроводов в котельном отделении №1, с опозданием представил чертежи и детали по нагрузочным вентилям воды и мазута. По мнению Миляшкина, сама система регулирования вызывала сомнения, так как завод №230 не имел достаточно опыта в создании подобных устройств и не хотел использовать опыт тех, кто уже разрабатывал аналогичные системы регулировки для прямоточных котлов.

В числе последних Миляшкин называл завод №379 Наркомата авиапромышленности (Завод авиационного приборостроения), с 1935 года участвовавший в работе над силовой установкой «универсального турбинного катера» (проект 234) с компактными прямоточными котлами. Директор умалчивал, что проект этого катера принадлежал все тому же инженеру Бжезинскому, строился он с 1937 года, и силовая установка для него все еще не была готова. Сам Бжезинский, арестованный в 1937 году, на тот момент трудился в ОКБ НКВД над проектами «ныряющих катеров» «Блоха» и «М-400» – к слову, они также оказались тупиковыми. Более того, явно по опыту мучений с котлами проекта 45 в первом варианте тактико-технических требований к эсминцу проекта 30, выданном Управлением кораблестроения УМС РККА в ноябре 1937 года, указывалось:

«температура пара выше 380° не допускается».

В свою очередь, главный инженер завода № 379 уверенно сообщал, что завод имеет опыт создания устройств для автоматического управлениями прямоточными котлами тепловых электростанций – в частности, ТЭЦ им. Коминтерна в городе Грозном:

«Обе системы организованы сходно, в обеих есть узел синхронизации «вода/топливо». Конструкции приборов завода 230 для объекта 500 значительно усложнены введением для одной и той же цели – различных – нетипизированных элементов, зачастую весьма сложных и непродуманных. Все это чрезвычайно затруднило наладку системы. Узел синхронизации, основной узел всей системы, заводом 379 был налажен в Грозном в течение 10–12 дней, тогда как завод 230 возится с ним два года… система автоматики на ТЭЦ им. Коминтерна непрерывно работает уже в течение года без остановки даже для плановой ревизии».

Увы, самодовольство руководства завода № 379 не имело под собой оснований. Прямоточный котел, смонтированный на Грозненской ТЭЦ в 1938 году, действительно был оснащен системой автоматической регуляции – но совсем другого уровня точности. Стационарный котел тепловой электростанции имеет высокую мощность (чем мощнее, тем экономичнее), то есть, большую инерционность. Таким образом, ему нет необходимости часто менять режимы работы. Напротив, судовой прямоточный котел обладает малой инерционностью, и при этом ему приходится часто и резко менять режимы при изменении скорости хода корабля. Для эффективной синхронизации сразу нескольких быстро сменяющихся параметров требуется регулирующее устройство с максимально чуткими датчиками и быстрой реакцией регулирующих устройств на изменения их показателей. Задача создания таких устройств оказалась гораздо более сложной, чем мнилось Бжезинскому и инженерам завода №379. В конечном итоге с ней не справились даже немцы: высоконапорные котлы их эсминцев в течение всей войны были сущим бедствием для моряков.

Однако проблема прямоточных котлов заключалась не только в регулировке. В апреле 1941 года при проверке готового к работе 1-го котла была обнаружена неожиданно сильная коррозия трубок в некоторых секциях пароперегревателя. Их пришлось срочно заменить, но аналогичный процесс начался и в остальных котлах. Высокие параметры пара способствовали усилению коррозионных процессов, вода для прямоточных котлов требовала специальной подготовки и повышенной степени дистилляции. Все это стало неприятной неожиданностью для кораблестроителей, никогда не сталкивавшихся с такими проблемами. В конце концов, борьбу с коррозий трубок было решено поручить Л.К. Рамзину и его Бюро прямоточного котлостроения. «Стоимость работ отнесите на стоимость корабля» , – говорилось в решении заместителя наркома судостроения.

Помимо прочего, стало ясно, что арматуру, запорные и регулирующие устройства для котлов, работающих при высоком давлении и температуре пара, нужно изготавливать из более прочных материалов, чем это было принято для обычных котлов.

Не слишком удачной оказалась и схема силовой установки эсминца. Согласно протоколу совещания 6 апреля 1941 года, из-за перерасхода пара вследствие высокого противодавления за вспомогательными турбомеханизмами максимальная мощность полного хода составляла лишь 78% от спецификационной, так как на главные турбины оставалось лишь 162 тонны в час (вместо 208 тонн в час по проекту). В турбине низкого давления использовать отработанный пар на полном ходу оказалось невозможно, поскольку за счет большого сопротивления в трубопроводе давление отработавшего пара в машинном отделении было ниже, чем в ресивере турбины низкого давления (ТНД). На малых же ходах расход пара на вспомогательные механизмы оказался вдвое больше расхода на главные турбины. Не была обеспечена возможность работы носового котельного отделения на кормовое машинное отделение – таким образом, эшелонирование силовой установки теряло смысл. ЦКБ-17 предлагало переделки, которые позволяли достичь относительно высокой мощности полного хода (85,5% от заданной) даже без использования отработанного пара в ресивере ТНД. Экономичность установки на малых и средних ходах после этих переделок оценивалась следующим образом:

«16 узлов – ок. 0,8 кг угля на л. с. в час

20 узлов – ок. 0,55 кг угля на л. с. в час

крейсерский ход – ок. 0,40 кг угля на л. с. в час».

Если вспомнить о том, что проектная мощность машин эсминца составляла 70 000 л.с., то выходит, что на заводских испытаниях они дали 54 600 л.с. а ЦКБ-17 предлагало улучшения, позволявшие (по расчетам) поднять ее до 60 000 л.с. С другой стороны, согласно февральскому докладу помощника военпреда на заводе №190, мощность машин на полном ходу составляла 61 500 л.с.

В итоге в строительство корабля вмешалось правительство. Постановлением Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 9 апреля 1941 года срок сдачи корабля устанавливался на 15 октября 1941 года. В постановлении отмечалось, что на эсминце будет отработан ряд проблем кораблестроения, прежде всего по силовым установкам – теперь в этом виделся основной смысл его достройки. В мае Комитет Обороны при СНК назначил ходовые испытания корабля на период с 20 июля по 15 августа, а государственные – на период с 15 августа по 15 сентября 1941 года.

Однако 21 мая уполномоченный Управления кораблестроения в Ленинграде инженер-капитан 1-го ранга Якимов сообщил начальнику Управления, что срок окончания наладки и сдачи автоматики управления котлами срывается:

Помимо этого, в мае того же года Научно-технический комитет ВМФ выразил обеспокоенность слабостью корпуса эсминца в верхних связях и потребовал подкрепления палубы – в конце концов было решено сделать это после испытаний, а пока ограничить условия выхода эсминца в море волнением 6–7 баллов.

На этот момент, согласно сообщению Управления кораблестроения в Совнарком, тактико-технические характеристики эсминца (по итогам кренования 13 июля 1940 года и с учетом нагрузки по рабочим чертежам от 1 апреля 1941 года) определялись так:

«Длина наибольшая – 113,5 м

Длина по конструктивной ватерлинии – 110 м

Ширина наибольшая (по КВЛ) – 10,2 м

Водоизмещение стандартное – 1621 т

Водоизмещение при испытании (с 6-часовым запасом топлива) – 1787 т

Водоизмещение нормальное (с 50% запасом топлива) – 1822 т

Среднее углубление для водоизмещения при испытании – 3,3 м

Начальная метацентрическая высота для водоизмещения на испытании – 0,72 м

Наименьшая метацентрическая высота (с минами на верхней палубе) – 0,37 м».

В итоге заводские ходовые испытания корабля начались с опозданием (31 июля) с так и не отрегулированной автоматикой управления котлами. Испытания проводились по сокращенной программе в районе Кронштадта. Согласно программе, каждый котел по отдельности проверялся под полной нагрузкой в течение 4 часов, затем проверялась работа машин в течение 6 часов при двух работающих котлах в первом эшелоне и по 3 часа при работе одного котла в каждом эшелоне, а также реверс с переднего хода на задний. На полях программы испытаний, подписанной директором завода им. Жданова И.Г. Миляшкиным имеются рукописные пометки:

«4 часа – 20 узлов, не менее 3 ч. – 32 узла, 3 ч. – 42 узла… Замеряется скорость … 16 узл., 25 узл., 37 узл. на 3-х галсах».

17 августа заводские испытания были закончены, а 20 августа уполномоченный Управления кораблестроения в Ленинграде капитан 1-го ранга Якимов подписал подтверждение о готовности корабля к государственным испытаниям по сокращенной программе. Общее заключение после заводских испытаний было таково:

«Надежность действий механической установки по условиям военной обстановки проверена на заводских испытаниях в пределах 220 об./мин и признана удовлетворительной.

На указанных ходах миноносец может быть использован для несения дозорной службы и для всех боевых операций, которые могут быть заданы для одиночного корабля. К плаванию в составе соединения без дальнейшей доводки автоматики ММ допущен быть не может.

Для окончательной проверки мех. установки корабля считаю возможным допустить ММ «Опытный» к сдаточным испытаниям Комиссии согласно сокращенной по условиям военного времени программе».

Проектирование эскадренных миноносцев пр. 7 типа «Гневный» (и позднее, пр. 7-у типа "Гремящий") входило в большую программу военно-морского судостроения на 1933-1938 годы. Соответствующее постановление было принято 11 июля 1933 года Советом Труда и Обороны. Оно предусматривало строительство 1493 боевых и вспомогательных кораблей, включая 50 эсминцев.

Отправной точкой в создании эскадренных миноносцев проекта 7 следует считать появление предварительного ТТЗ на проектирование эсминца, который должен был заменить устаревшие «новики». Это задание проходило свое рассмотрение в Техническом управлении ВМС РККА в октябре 1929 года. Изначально облик и элементы нового эсминца очень напоминали все тот же «Новик»: водоизмещение 1300 т., 100-мм артиллерия главного калибра, и только скорость увеличивалась до 40 узлов, а калибр торпед - до 533 мм (вместо прежних 450 мм). Таким образом предлагалось определенное количественное увеличение уже реализованного отечественного проекта, что вполне соответствовало тенденциям мирового кораблестроения.

Рассмотрение предэскизных проектов нового эсминца продолжалось в течение трех лет. Окончательного виденья проекта из-за разногласий на разных уровнях не было: сказывались и колебания во взглядах советского руководства на роль флота, и общее развитие военно-морской техники, и приходившая из-за границы информация о разрабатываемых там кораблях. Главной проблемой проекта с самого начала стали противоречивые требования к новому кораблю: с одной стороны, будущий эскадренный миноносец должен быть небольшим и недорогим в производстве, с другой - не должен был уступать по своим техническим характеристикам иностранным проектам. К тому же вскоре все ответственные за проект пришли к единодушному выводу, что без использования передового зарубежного опыта быстро разработать доступный для крупносерийной постройки проект эскадренного миноносца вряд ли получится.

Летом 1932 года делегация представителей от ВМС и «Союзверфи», на тот момент объединявшей все советские судостроительные предприятия, поехала в Италию. Там ее внимание привлекли весьма передовые для своего времени эсминцы - «Фольгоре» и строившийся «Маэстрале». Именно «Маэстрале» и стал в итоге прототипом эскадренного миноносца «Большого флота». Итальянская фирма «Ансальдо» легко приняла предложение о сотрудничестве, так как Италия на тот момент была нашим важным военно-политическим союзником. «Ансальдо» предоставила всю необходимую техническую документацию, а также допустила советских инженеров-конструкторов к изучению технологии строительства кораблей на своих верфях.

В октябре 1932 года Реввоенсовет утвердил ТТЗ на проектирование эскадренного миноносца стандартным водоизмещением 1300 т., в котором уже просматриваются характерные черты будущих эсминцев проекта 7: вооружение из четырех 130-мм и трех 76-мм орудий, двух трехтрубных 533-мм торпедных аппаратов, скорость хода 40 - 42 узла, дальность плавания полным ходом 360 миль и экономическим ходом 1800 миль. Расположение главной энергетической установки (ГЭУ) предусматривалось линейным, а силуэт (явное влияние итальянской школы!) - однотрубным. Также стоит отметить тот факт, что при меньшем, чем у «Фольгоре» и "Маэстрале " водоизмещении, советский эсминец должен был превосходить их по вооружению и скорости хода своих итальянских «собратьев». Именно это неадекватное, с точки зрения возможностей производства того времени, и стало первопричиной недостатков конструкции будущих советских эскадренных миноносцев.

Разработку проекта 7 поручили Центральному конструкторскому бюро спецсудостроения ЦКБС-1, главным руководителем проекта был утвержден В. А. Никитин, ответственным исполнителем - П. О. Трахтенберг. Наши конструкторы позаимствовали у «Маэстрале» компоновку машинно-котельной установки, а также общую архитектуру корабля, но отечественные вооружение, механизмы и оборудование, а главное - другой технологический уровень производства, заставили во многом отойти от итальянского прототипа. Так что в итоге влияние «итальянской мысли», если не считать предоставления документации по своим эсминцам, ограничилось разработкой теоретического чертежа (фирма «Ансальдо») и прогонкой модели в опытовом бассейне в Риме.

Технический проект эсминца, который получил название «проект № 7» Совет Труда и Обороны утвердил в декабре 1934 года. Основные ТТХ проекта были следующими: водоизмещение стандартное 1425 т., полное 1715 т., длина наибольшая 112,5 м, ширина 10,2 м, осадка 3,3 м, скорость хода 38 узлов., вооружение - четыре 130-мм орудия, две 76-мм зенитки и два трехтрубных торпедных аппарата калибра 533 мм, экипаж - 170 человек. Важный факт: «На тот момент большей части оборудования и вооружения для нового проекта не существовало даже на бумаге, и их массо-габаритные характеристики рассчитывались очень приблизительно. Однако никакого запаса водоизмещения в проект заложено не было.»

Главными «поставщиками» новых эскадренных миноносцев для ВМФ СССР должны были стать четыре ведущих кораблестроительных завода - ленинградские имени А.Жданова (№ 190) и имени С.Орджоникидзе (№ 189), а также николаевские имени А.Марти (№ 198) и имени 61 коммунара (№ 200). Кроме строительства полноценных кораблей, николаевские заводы должны были выпустить 18 так называемых «заготовок» - секций и конструкций эскадренных миноносцев, которые, в свою очередь, должны были быть отправлены на Дальний Восток и уже там собрать на заводах № 199 (г. Комсомольск-на-Амуре) и № 202 (г. Владивосток) в «готовые» корабли. Таким образом, на производство невиданной доселе в СССР серии кораблей была мобилизована практически вся судостроительная промышленность страны.

Вначале сроки строительства, предусмотренные программой создания «Большого флота», более или менее соблюдались. Во всяком случае, первые шесть эсминцев проекта 7 удалось заложить в конце 1935 года, а в 1936 году - и все остальные. Однако очень быстро стало понятно, что окончить строительство всей серии кораблей проекта 7 в 1938 году не получится. Предприятия - смежники, ответственные за поставки материалов, оборудования и механизмов, задерживали поставки, кроме того, сами верфи оказались неготовыми к заявленным плановым темпам постройки кораблей (в данном случае не помогла даже круглосуточная работа цехов). Недоработки конструкторов вылились затяжные конфликты между судостроителями и проектировщиками, и каждая из сторон конфликта стремилась перевалить вину на другую. В проектную документацию постоянно приходилось вносить дополнительные изменения, что еще больше задерживало строительство эсминцев. Как итог, до конца 1936 года спустить на воду удалось только семь эскадренных миноносцев проекта 7: три в Ленинграде и четыре в Николаеве.

Но самую роковую роль в судьбе эсминцев проекта 7 сыграл инцидент, который произошел в мае 1937 года у берегов Испании с английским эскадренным миноносцем «Хантер». Корабль, находившийся на рейде порта Альмерия и фактически выполняющий роль нейтрального наблюдателя за боевыми действиями республиканцев и франкистов, напоролся на дрейфующую мину. От детонации мины сразу же вышла из строя главная энергетическая установка (ГЭУ) корабля, имевшая линейную схему (то есть когда сначала располагаются котельные отделения, а за ними - турбинные; альтернативный вариант - эшелонная схема, когда турбинные и котельные отделения разбиты на две группы).

В результате этого случая линейное расположение котельно-турбинной установки подверглось жесточайшей критике. Возможность полного отказа ГЭУ в результате одного-единственного попадания торпеды, бомбы или крупного снаряда заставила кораблестроителей многих стран в очередной раз обратить внимание на обеспечение живучести боевых судов. Не остались без внимания к этой дискуссии и в СССР. В августе 1937 года было принято решение пересмотреть проект 7 под эшелонное расположение ГЭУ, а постройку уже заложенных кораблей остановить. Не обошлось и без поиска «вредителей». Видные конструкторы бывшего ЦКБС-1 - В. Л. Бжезинский, В. П. Римский-Корсаков, П. О. Трахтенберг - были арестованы и отправлены в лагеря.

Новый проект, получивший индекс 7У - «улучшенный», был разработан под руководством О. Ф. Якоба всего за месяц. Фактически он означал возврат к одному из первоначальных вариантов, правда, задача усложнялась тем, что теперь более громоздкую энергетическую установку, разбитую на два эшелона, предстояло втиснуть в уже готовый и без того тесный корпус. Все же, после долгих обсуждений и споров на самом высоком уровне большую часть заложенных эсминцев - 29 единиц - решили достраивать по изначальному проекту. Еще 18 корпусов эсминцев, которые находились в стадии, в которой еще было возможно перекомпоновать ГЭУ, решили перезаложить по проекту 7У. Оставшиеся 6 эсминцев, степень готовности которых была на низком уровне, решили разобрать на стапелях, дабы освободить место для закладки эсминцев нового проекта.

В феврале 1938 года недалеко от Севастополя стартовали ходовые испытания эскадренного миноносца проекта 7 «Бодрый». В сентябре планировалась уже его приемка в ряды ВМФ, однако корабль так и не достиг контрактной 38-узловой скорости, что являлось основным требованием заказчика. Пришлось вернуть корабль на верфь для переборки машин. В результате этого первым эсминцем проекта 7, который вступил в строй ВМФ стал «Гневный», выход на испытания которого состоялся почти на 3 месяца позднее «Бодрого». Именно «Гневный» и принято считать головным кораблем всей серии эскадренных миноносцев проекта 7.

Всего к 1 января 1939 года вместо запланированных 53 эсминцев проекта 7 сдать флоту получилось всего 7 кораблей. Но несмотря на то что сталинская программа строительства «Большого флота» оказалась сорвана, к началу Великой Отечественной войны в составе советского ВМФ числилось 22 эсминца проекта 7.

Описание конструкции

Жесткие требования к водоизмещению новых эсминцев заставили конструктором пойти на максимальное возможное облегчение корпуса корабля. В результате этого в конструкции эсминцев проекта 7 типа «Гневный» было внедрено много новых, но недостаточно хорошо протестированных решений. Начав постройку крупной серии эскадренных миноносцев без длительных и качественных испытаний опытного корабля-прототипа, советские инженеры повторили ошибку своих немецких и японских коллег.

Одной из главных проблем стало то, что клепаный корпус эскадренного миноносца проекта 7 изготавливался из маломарганцовистой стали марок 20Г и З0Г, которая имела повышенную прочность, но также обладала и повышенной хрупкостью. Маломарганцовистая сталь применялась разработчиками для общей экономии веса, но достаточно скоро выяснилось, что это решение было неудачным. В корпусе эсминцев проекта 7 частенько появлялись трещины в результате неудачной швартовки (даже при ударе о деревянный брус), а при попадании осколков бомб или снарядов листы обшивки вообще могли расколоться и уже сами, разлетаясь на осколки, поражали личный состав, приборы и механизмы. Обычная же сталь-3, которая использовалась в конструкции палуб и надстроек, не растрескивалась и, соответственно, не несла такой опасности для личного состава.

Помимо этого, в «семерках» была применена смешанная система набора - в основном продольная, а в оконечностях - поперечная. Места же перехода от одного набора к другому (44-й и 173-й шпангоуты) не имели достаточных подкреплений, и высокая концентрация возникающих там напряжений вкупе с хрупкостью обшивки частенько приводила к разламыванию корпуса - несмотря на то, что работы по усилению связей набора начались еще до войны. Толщина обшивки корпуса была равна 5 - 9 мм (ширстречный пояс - 10 мм), настила палуб - 3 - 10 мм, водонепроницаемых переборок - в диапазоне 3 - 4 мм. Вертикальный киль был изготовлен из стальных листов толщиной 8 мм, днищевые стрингеры - 5 - 6 мм. По большей части все конструкции были клепаными, но при монтаже переборок, платформ под нижней палубой и ряда других элементов дополнительно применялась электросварка. Клепка наружной обшивки по проекту предусматривалась потайной, однако уже в ходе строительства руководство заводов настояло на ее замене на полупотайную с высотой головки 2 мм.

«Хрупкость» слишком сильно облегченных корпусов и надстроек советских эскадренных миноносцев, в итоге, стала причиной того, что корабли не только периодически получали повреждения от штормовых волн, но и частенько получали повреждения от сотрясений при стрельбе из собственных орудий. Самыми ужасными были ситуации, когда от стрельбы из 130-мм орудия № 2 выходили из строя приборы, установленные на носовой переборке штурманской рубки. Для обеспечения непотопляемости, корпус эсминцев проекта 7 разделялся поперечными переборками на 15 водонепроницаемых отсеков. В соответствии с расчетами в проектной документации эсминец должен гарантированно сохранять плавучесть и остойчивость при одновременном затоплении любых 2-х отсеков. Как в итоге показа реальность боевых действий, этому требованию конструкция эскадренных миноносцев типа «Гневный» безусловно соответствует: даже в самых критических ситуациях у кораблей сохранялось 60 % запаса плавучести, но при затоплении уже 3-х отсеков, расположенных последовательно, сохранить плавучесть не всегда получалось.

Энергетическая установка

Начав разработку ГЭУ эскадренных миноносцев типа «Гневный», советские инженеры-конструкторы применили опыт, полученный при проектировании лидера «Ленинград», который, вцелом, имел больше недостатков, чем преимуществ: не типичная для эсминцев трехвальная турбинная установка была очень сложной, уязвимой, дорогой и «прожорливой». Новые эсминцы проектировались двухвальными, а основным требованием к турбинам было наличие ступеней крейсерского и экономического ходов.

На этапе эскизного проекта конструкторы прорабатывали две возможные схемы ГЭУ - линейную и эшелонную, соответственно с тремя и четырьмя котлами. В итоге выбор пал на линейную, так как она была легче по массе. В итоговом варианте ГЭУ эсминцев проекта 7 типа «Гневный» состояла из двух трехкорпусных турбин Харьковского турбинного завода модели ГТЗА-24, которые размещались в двух турбинных отделениях. Пар вырабатывался с помощью 3-х котлов треугольного типа с симметричным расположением пароперегревателей, которые, в свою очередь, также размещались в отдельных отсеках. Паропроизводительность котлов № 2 и № 3 была равна 98,5 т/ч, а переднего № 1 составляла 83 т/ч. Разница в производительности объяснялась тем, что в первом котле из-за сужения корпуса имелось всего 7 форсунок вместо 9 (то есть он обладал меньшей площадью поверхности нагрева 1077 м2 вместо 1264 м2). Параметры пара: давление 2665 кг/см2, температура 340-360° С.

Любопытным в новом проекте было также расположение цистерн с топливом. В следствии необходимости экономии веса и объема, конструкторы были вынуждены использовать не только специальные танки для хранения мазута, но и междудонное пространство. Отсюда и достаточно необычное более чем двукратное превышение так называемого «наибольшего» запаса топлива (518,8 т) над «полным» (252 т) (Данные цифры относятся к ТТХ эскадренного миноносца «Рьяный», 1945 г.). При этом «нормальный» запас составлял 126 тонн. Но такие ухищрения не сильно повлияли на дальность плавания эсминцев проекта 7, которая все еще оставалась недостаточной. Достаточно часто командованию кораблей приходилось импровизировать. Так, например, эсминец «Беспощадный» во время своих рейдов к румынским берегам в декабре 1942 года брал еще сверх максимально возможного 85- 90 т. топлива в 7-й артиллерийский погреб и носовой дифферентный отсек. Правда, в январе 1943 года специальным указом командование ЧФ категорически запретило загружать топливо в погреба боезапаса, разрешая лишь дополнительные 20 т мазута загружаемые в носовую балластную цистерну.

Эсминец «Бдительный» в штормовом море, зима 1941/42 г. Из-за короткого полубака и незначительного развала носовых шпангоутов при зарывании в волну корабль полностью закрывало облако брызг.

Проектная мощность «семерок» в большинстве публикаций указывается равной 48 000 л.с. «с возможностью форсировки до 54 000 л.с». В реальности это не так: никакой форсировки турбин никогда не предусматривалось. Ясность в этот вопрос внес известный конструктор-кораблестроитель, один из создателей ГЭУ для эсминцев проекта 7 В. В. Смирнов. В период работы над технической документацией проектировщики механизмов решили использовать трюк своих западных коллег, которые в документах осознанно занижали мощность своих агрегатов, чтобы после успешных испытаний получить премию за превышение мощности или скорости, например, по сравнению с заявленной по документам к проекту (эта уловка, например, использовалась конструкторами при описании ТТХ лидера «Ташкент»). Единственное отличие от иностранцев то, что советские инженеры таким способом не премии пытались получить, а страховали себя от стопроцентной вероятности оказаться в лагерях НКВД в случае, если проектная мощность в итоге испытаний не будет достигнута. Именно по этой причине ГТЗА, которые изначально рассчитаны на мощность 27000 л.с., по инициативе начальника отдела ЦКБ-17 Б. С. Фрумкина спешно пересчитали упрощенным методом на 24 000 л.с., что в конечном итоге легло в проектную документацию. В итоге значение мощности в 48 000 л.с. было названо «мощностью полного хода». Мощность в 54000 л.с. значилась вначале как «перегрузочная», потом «максимальная» и, наконец, «превратилась» в «мощность при форсировке». Разобраться в этой истории без помощи В. В. Смирнова, лично осуществлявшего расчеты ГТЗА, было практически невозможно.

Как показали реальные испытания, конструкторы не зря перестраховались. Головной эсминец «Гневный» на испытаниях смог развить мощность в 50 500 л.с. и кратковременно в 53 100 л.с.; при данной мощности его скорость составила 38,33 и 39,37 узла соответственно. Несмотря на тот факт, что проектная скорость (38 уз.) и была превышена, мощность так и достигла расчетной. Еще хуже дела обстояли и заявленной проектной дальности хода (3000 миль) - она оказалась равна 2640 миль экономическим ходом (19,83 уз.). По понятным причинам, фактическая эксплуатационная скорость эсминцев отличалась и от проектной, и от максимальной зафиксированной на испытания на испытаниях. В официальных документах Главного штаба ВМФ скорость всех североморских эсминцев проекта 7 в 1943 году зафиксирована на значении в 37 узла, «Беспощадного» - 35 узлов, «Бойкого» - 34 узла, «Бодрого» - 38 узлов. В 1945 году тихоокеанский «Рьяный» сумел развить скорость до 39,4 узлов, но этот результат был получен благодаря применению новых котлов шатрового типа, которые позволяли повысить мощность ГЭУ до 56500 л.с. В боевых же условиях рекорд скорости принадлежит, скорее всего, «Беспощадному»: 19 марта 1943 года он в течение почти 3-х часов смог идти на скорости в 34 узла.

С дальностью же хода у «семерок» дела обстояли намного печальнее. В 1943 году она составляла:

для «Гремящего», «Громкого» и «Грозного» 722-770 миль полным ходом и 1670 миль экономическим

для «Разумного» и «Разъяренного» - соответственно 740 миль и 1750 миль

для «Бодрого» - 730 и 1300 миль

для «Бойкого» - 625 и 1350 миль

для «Беспощадного» - 770 и 1696 миль

для «Рьяного» - 959 и 2565 миль

Столь резкое снижение дальности плаванья (в два раза по сравнению с проектными цифрами) явилось следствием сокращения запаса топлива в среднем на 70-80 т. за счет укладки твердого балласта, увеличенным водоизмещением (до 2350-2400 т по сравнению с 1900 т на испытаниях) и сильной коррозией механизмов вследствие низкого качества стали.

Вооружение

Эскадренные миноносцы типа «Гневный» проекта 7 изначально конструировались под «крейсерский» калибр в 130 мм. Но, имеющиеся в распоряжении пушки Обуховского завода с длиной ствола в 55 калибров, которые были основным оружием крейсеров советского флота в 20-х годах, были чересчур тяжелыми, и заводу «Большевик» было предписано разработать новые, укороченные на 5 калибров орудия. К 1935 году новая артиллерийская система, получившая название Б-13, была принята на вооружение советского флота, а уже через год стартовало ее серийное производство.

Изначально орудия Б-13 были сконструированы под снаряды 55-калиберных пушек, для этого их оснащали лейнерами с мелкой (глубиной 1 мм) нарезкой. В конце же 1936 года было принято решение перейти на лейнеры с глубокой (2,7 мм) нарезкой, под которые были разработаны специальные новые снаряды. В результате этого, одна и та же модификация орудия требовала 2-х различных видов боеприпасов, и, как следствие, в годы Великой Отечественной Войны это привело к определенным проблемам. В ноябре 1941 года на одном из эсминцев проекта 7 «Громкий» пришлось заменить почти новые лейнеры АНИМИ на лейнеры НИИ-13 только потому, что для первых на Северном флоте кончились снаряды.

Главный калибр эсминцев - 130-мм орудие Б-13 2-й серии (Б-13-2с)

Живучесть ствола первоначально составляла примерно 150-200 выстрелов, но затем благодаря внедрению ряда технологических решений была доведена до вполне приличной величины в 1100 выстрелов (при «паспортном» значение в 420 выстрелов). Качающаяся часть оснащалась устройством продувания канала ствола. Боезапас - раздельный, затвор - поршневой, с пластическим обтюратором. Боекомплект составлял 150 снарядов на ствол (175 в перегруз) и располагался в четырех погребах. Его подача осуществлялась с помощью 2-х элеваторов (один для зарядов, другой для снарядов) на каждое орудие; в случае отказа имелись специальные трубы для ручной подачи. Перезарядка орудий осуществлялось вручную, скорострельность зависела от угла возвышения и колебалась в пределах 6-10 выстрелов в минуту. По свидетельству бывшего артиллерийского электрика эсминца «Разумный» К. А. Любимова, на учебных стрельбах на ТОФе достигли скорострельности 13 выстрелов в минуту. Углы обстрела пары носовых орудий эсминцем проекта 7 составляли от 0° до 14° на оба борта, кормовых - от 14° до 18°.

По своим баллистическим характеристикам пушки Б-13 серьезно опережали артиллерию зарубежных эскадренных миноносцев. К примеру, снаряд 127-мм японского орудия имел вес 23,1 кг, 127-мм американского составлял 24,4 кг, 128-мм немецкого - 28 кг, 120-мм итальянского - 22,1 кг, а 120-мм английского весил 22,7 кг, и только у французских 130-мм пушек снаряды весили почти столько же, сколько советские - 34,8 кг. Но длина ствола «французов» была всего 40 калибров, а максимальная дальность стрельбы была не более 17 км. Единственными зарубежными орудиями, которые превосходили советские пушки, были 138-мм пушки французских лидеров и 140-мм орудия югославского лидера «Дубровник». Но эти корабли, были скорее легкими крейсерами, поэтому были значительно крупнее советских эсминцев и рассматривать их в качестве аналогов не корректно.

Соответствовала мощной артиллерии и система управления огнем. Специально для эсминцев проекта 7 в 1937 году разработали центральный автомат стрельбы ЦАС-2, ведущий свою родословную от «централи» итальянской фирмы «Галилео» (эта система устанавливалась на лидерах типа «Ленинград»). Автомат размещался в боевом отделении под носовой надстройкой и позволял непрерывно определять полные углы вертикального и горизонтального наведения орудий при постоянном наблюдении за целью или «по самоходу». Наблюдение за надводной целью осуществлялось с помощью двух 4-метровых дальномеров, размещенных в командно-дальномерном посту (КДП) Б-12-4. В целом система управления огнем соответствовала самым современным требованиям того времени.

Таким образом, задача, поставленная перед советскими кораблестроителями, была выполнена: артиллерийское вооружение эсминцев проекта 7 типа «Гневный» к концу 30-х годов не случайно считалось лучшим в мире.

Зенитное вооружение

Противовоздушные средства эсминцев проекта 7 на момент их ввода в строй состояли из двух 76-мм орудий 34-К, двух 45-мм полуавтоматов 21-К и двух 12,7-мм пулеметов ДШК или ДК. Такой набор вооружения, даже по тем временам, нельзя было считать достаточно хорошим не с точки зрения количества не с точки зрения качества. 45-мм пушки имели низкую скорострельность, 76-мм орудия были размещены на эсминцах весьма неудачно, а пулеметы вообще оказались почти бесполезным грузом. Самым же главной проблемой - было отсутствие МПУАЗО(морских приборов управления зенитным огнем). С разработкой данных систем в Советском Союзе серьезно запоздали, поэтому первая подобная система «Горизонт-1» (установили крейсер «Киров») появилась только в 1939 году. Для эскадренных миноносцев же данная система, созданная на базе зенитного автомата ведения огня «Союз», появилась на вооружении только перед самым началом войны, да и то только на эсминцах проекта 7У.

В самом начале войны эсминцы проекта 7 стали перевооружать более эффективными зенитными 37-мм автоматами 70-К. На североморских кораблях их вначале (в июле - августе 1941 года) поставили в придачу к 45-мм пушкам - один на рострах позади дымовой трубы и один на юте. Позже (на «Гремящем», «Грозном», «Сокрушительном» в июне 1942 года) были заменены и 45-миллиметровки у срезов полубака. К 1943 году все североморские эсминцы проекта 7 получили по 4 автомата 70-К. Черноморские «семерки» в годы ВОВ вооружались преимущественно 5-ю подобными зенитными установками: на юте их не ставили, зато монтировали парой на носовой надстройке, рядом со вторым 130-мм орудием. В 1942 году все оставшиеся в строю на СФ и ЧФ эсминцы проекта 7 дополнительно вооружили 2-мя спаренными 12,7-мм пулеметами «Кольт-Браунинг». Самым мощным по зенитному вооружению в годы войны был эсминец «Грозящий»: четыре пулемета ДШК, четыре 37-мм автомата и три 76-мм орудия 34-К.

Важнейшей частью зенитного вооружения эсминцев проекта 7 стали английские радары, которые были получены по программе ленд-лиза. Первая радиолокационная станция (РЛС) типа 286-М была установлена в 1942 году на эсминец «Гремящий». На большинстве тихоокеанских эсминцев проекта 7 установили РЛС типа 291.

Если оценить зенитное вооружение эсминцев СССР вцелом, то до конца ВОВ оно оставалось очень слабым. Для сравнения: американские эсминцы типа «Аллен М.Самнер» и «Гиринг» в 1945 году могли иметь до 16 стволов 40-мм автоматических «бофорсов», не считая «эрликонов». И это при в дополнение к 6 универсальным 127-мм орудиям. Неудивительно, что некоторые из них ухитрялись в удачный бой могли сбить до 10 и даже 20 японских самолетов.

Минно-торпедное, противолодочное и химическое оружие

Торпедное вооружение «семерок» состояло из двух трехтрубных торпедных аппаратов 39-Ю с растворением крайних труб 7°, которые представляли собой копию «новиковских» ТА увеличенного до 533 мм калибра взамен 450 мм. Способ стрельбы - пороховой. По проектной документации эсминцы могли догружаться дополнительно 6-ю запасными торпедами в стеллажах, но перезарядка аппаратов вручную, как показала практика, в свежую погоду оказалась невозможной. Первым это обнаружило командование СФ и в марте 1942 года был издан приказ, предписывающий снять запасные торпеды. Советские парогазовые торпеды 53-38 и 53-39 были весьма совершенными, но в бою эсминцами они применялись лишь однажды - «Бойким» и «Беспощадным» в декабре 1942 года (да и то неудачно). Более широко эсминцы на боевых заданиях использовали минное оружие. Эсминец проекта 7 мог принять на палубу до 60 мин КБ-3, или 65 мин обр. 1926 г., или 95 мин обр. 1912 г. (в перегруз).

Противолодочное вооружение изначально включало в себя рычажные бомбосбрасыватели и ныряющие снаряды для 130-мм орудий. Запас глубинных бомб был всего 25 штук-10 больших Б-1 и 15 малых М-1; позже безапас довели до 40 Б-1 и 27 М-1 (на «Грозном» в 1944 году). В ходе войны на все эсминцы проекта 7 установили по два бомбомета БМБ-1. В 1942 году «Грозный» первым из кораблей ВМФ СССР получил гидролокатор (сонар) «Дракон-128с».

Пост управления торпедной стрельбой аппарата 39-Ю эсминца «Разумный». За ним - наводчик 2-го торпедного аппарата Тутолмин.

Эскадренные миноносцы проекта 7 оснащались кормовой дымоаппаратурой ДА-2Б (время непрерывного действия 30 минут, производительность 50 кг/мин), паронефтяной аппаратурой ДА-1 с выхлопом через дымовую трубу (по три форсунки белого и черного дыма) и дымовыми шашками МДШ (10 - 20 штук).

Противохимическая защита осуществлялась за счет фильтровентиляционных установок, питающих очищенным воздухом кают-компанию, каюты офицеров и носовой обмывочный пункт. Для ликвидации последствий воздействия отравляющих веществ имелись два боевых химических поста и два обмывочных пункта. Общий запас дегазирующих веществ - 600 кг хлорной извести и 100 л. реактивов. Помимо этого, на каждом эсминце имелось 225 комплектов химзащитной одежды.

В качестве противоминного оружия эсминцы проекта 7 оснащались двумя комплектами паравантралов К-1 и размагничивающими обмотками ЛФТИ, монтаж которых на корабли начался в июле 1941 года. Нельзя не отметить в плохом смысле само качество отечественных параванов. Их «капризы» причинили немало проблем советским морякам. Но главная их «бедовость» состояла в том, что вместо того чтобы бороться с минами, параваны К-1 частенько превращались в «убийц» собственных эсминцев, затраливая минреп и придводя мину к борту корабля. Подобные случаи произошли, в частности, с эсминцами «Гордый», «Грозящий», «Стерегущий», «Сметливый».

Оценка проекта

Основные достоинства эскадренных миноносцев проекта 7:

мощное артиллерийское вооружение

совершенные приборы управления огнем (ЦАС-2)

неплохие торпеды

хорошая скорость хода

энергетическая установка при всех своих минусах оказалась в итоге более надежной, чем у немецких эсминцев.

Но главная заслуга наших инженеров-конструкторов в том, что столь крупная серия кораблей в итоге была построена, и построена своевременно. Именно эсминцы проекта 7 обновили надводный флот и вывели советский ВМФ на качественно новый уровень.

Основные недостатки:

неудовлетворительная прочность корпуса («хрупкость»)

малая дальность плавания

слабое зенитное вооружение

отсутствие МПУАЗО.

Также к недостаткам стоит добавить и неважные бытовые условия экипажа: при штате рядового состава в 231 человек постоянных мест (вместе с подвесными койками) было всего 161, что вынуждало моряков спать на столах, на палубе или вдвоем на одной койке..

Глава 1. Эсминцы в советском флоте в довоенный период

Класс эскадренных миноносцев торпедно-артиллерийских кораблей, предназначенных для взаимодействия с оперативным соединением (эскадрой), сформировался накануне и в период Первой мировой войны. Первоначально он появился вследствие необходимости эффективной борьбы с вражескими ми­ноносцами. Противоминная артиллерия линейных кораблей, имеющая то же назначение, не всегда гарантировала эскадру от атак миноносных кораблей. Поэтому возникла идея включения в состав эскадр миноносцев, способных защитить ее на переходе и во время боя с главными силами противника. Плавание с эскадрой в открытом море обусловило необходимость повышения мореходности, которое достигалось «ав­томатически» - с увеличением размерений и водоизмещения, неизбежных при росте калибра и количества орудий. Последнее же было совершенно обяза­тельным для победы в артиллерийском бою с миноносцами противника. Об основном назначении новых кораблей свидетельствовало их наименование: контрминоносец или destroyer , то есть истребитель миноносцев. Таким обра­зом, «истребители» представляли собой, по существу, увеличенные миноносцы с более мощным артиллерийским (иног­да - и усиленным торпедным) воору­жением, большей скоростью хода и дальностью плавания, более пригодные к охранной службе при эскадре, но при этом способные действовать самостоя­тельно или группой. Обладая резервом скорости, необходимым для выполнения тактической разведки, контр-миноносцы смогли принять на себя большую часть работы, входившей ранее в обязанности многочисленных предшественников класса легких крейсеров. В ведущих флотах, реально располагавших эскад­рами мощных артиллерийских кораблей, накануне Первой мировой войны раз­вернулось серийное строительство «ис­требителей», заслуживших в ходе боевых действий репутацию незамени­мых и универсальных боевых кораблей, способных решать широкий круг задач.

В Императорском российском флоте в 1909 году официально утвердился термин «эскадренный миноносец». Первым «истинным» представителем этого класса следует считать вступивший в строй в 1913 году эсминец «Новик», качественно отличавшийся от предше­ственников. Турбинные механизмы и котлы на жидком топливе, уже завое­вавшие позиции в корабельной энерге­тике иностранных флотов, четырех­дюймовая артиллерия с системой цен­тральной наводки, спаренные торпедные аппараты делали этот корабль, при за­кладке классифицировавшийся как мин­ный крейсер, достойным прототипом для многочисленной серии эсминцев русского флота. Боевые возможности «Новика» настолько отличались от на­ходившихся в строю миноносцев, что командование Балтийского флота сочло необходимым включить его в состав бригады крейсеров. В ходе войны на Балтике «Новику» пришлось воевать самостоятельно или во взаимодействии с однотипными кораблями, проявляя свои способности, превосходящие по спектру разработанные военно-морски­ми тактиками оперативные «сценарии». Русские эсминцы неоднократно вступа­ли в артиллерийские дуэли даже с крейсерами Германии и Турции - ар­тиллерийский огонь 102-мм орудий счи­тался достаточно эффективным при стрельбе по крупным легкобронирован­ным кораблям (в германском же флоте калибр 105-мм признавался достаточ­ным для вооружения легких крейсеров практически всех типов вплоть до се­редины Первой мировой войны).

Серийные «новики» составили основу советского флота в двадцатые - трид­цатые годы. Однако уже в начале трид­цатых прогресс в мировом военном кораблестроении сделал эти эсминцы морально устаревшими. Поэтому вполне логичным предстает тот факт, что раз­рабатывавшееся с 1928 года Морским отделом штаба РККА оперативно-так­тическое задание на «новый эсминец для Балтийского и Черного морей» в конечном итоге сформировалось в до­кумент, положивший начало проекти­рованию лидеров типа «Ленинград*. Новые эсминцы, строительство которых, главным образом вследствие финансо­вых ограничений, планировалось в не­большом количестве, предполагалось использовать именно для лидирование «новиков» - в полном соответствии с господствовавшими в иностранных фло­тах воззрениями.

Класс лидеров эсминцев (flotilla leader ) зародился в годы Первой ми­ровой войны, продолжив основную тен­денцию эволюции миноносцев - увеличение водоизмещения и повыше­ние мощности вооружения. В некоторых случаях вооружение даже «опережало» сам корабль: примером могут служить построенные в конце Первой мировой войны в Германии эсминцы со 150-мм артиллерией. К середине тридцатых го­дов Великобритания, Франция и Италия ввели в состав своих флотов корабли водоизмещением более двух тысяч тонн, вооруженные 4-5 орудиями калибра 120-138 мм и 6-9 торпедами в залпе, способные развивать скорость полного хода до 40 узлов. В английском флоте лидерам отводилась классическая роль - вывод в атаку эсминцев, тогда как французы и итальянцы, по существу, соревновались между собой в строи­тельстве все более мощных и быстро­ходных кораблей, которые должны были противостоять друг другу в поединке. В СССР термин «лидер» официально утвердился в 1933 году, и с того времени «Ленинград» стал именоваться лидером эсминцев.

После закладки в 1932 году трех лидеров «проекта № 1» вновь началась работа над проектом серийного эсминца, предназначенного для замены «нови­ков», техническое состояние которых вследствие солидного возраста и интен­сивной эксплуатации определялось как «плачевное». Эсминцы, которые ВМС РККА рассчитывали получить в коли­честве более 50 единиц, по мнению тогдашней отечественной военно-мор­ской науки, следовало вооружить двумя трехтрубными торпедными аппаратами для торпед калибром 533-мм, четырьмя }